***

Невнятный шепот, потрескивание пламени свечи, едва освещающей погруженную во мрак комнату, тихий плеск воды и теплая влажность такни, касающейся разгоряченной кожи. Жар… Мятущийся Артур… Скомканные простыни и сброшенные на пол покрывала, Гаюс, бессильно разводящий руками и застывшие за дверью стражники.
Сколько раз? – спрашивает он себя. Сколько раз? – взывает он к дракону. Сколько раз? – кричит он судьбе.
Тишина. Лишь холодный свет звезд в резко распахнутом окне и далекий, тоскливый вой…
Ему тоже хочется выть. Выбежать за каменные стены на дорогу, приведшую его к замку много лет назад и крикнуть что есть мочи «Помоги!» печальной Луне, единственной свидетельнице его бессилия.
Он медленно выдыхает, осторожно прикрывает створку и оборачиваясь смотрит туда, где в тяжелом забытьи лежит его Король… Его судьба.
Он подходит к огромной кровати и осторожно опускается на край. Так странно. До нелепости. Ему подвластны стихии, ему повинуются драконы, перед ним склоняются великие мудрецы, но не Артур… Нет. Он не поддается магии даже сейчас, когда только в ее власти находится тонкая нить его жизни. Бесценной жизни.
Глаза жжет, но не золотом заклинания. Они горят огнем застывшего отчаяния…
Воск медленно оплывает, обнажая фитиль и рыжее пламя с жадностью впивается в черноту ночи.
Время течет, словно густой мед, сочащийся янтарными каплями сквозь трещину в стволе и Артур ловит эту лесную сладость, проводит пальцами по стволу и подносит к губам…
Тихий стон и видение исчезает…
Он встает и наклоняется к изголовью. Бледное лицо, лоб в холодной испарине, алая печать лихорадки на резко проступивших скулах… Потрескавшимися губами Артур силится что-то сказать, но только горячее дыхание касается запястья, протянутой руки. Он наклоняется еще ближе, желая расслышать. Дрожащими пальцами отодвигает непослушную золотистую прядь.
- Мерлииин…
Он зажмуривается. До боли кусает губы. Пальцы взлетают к вискам и царапая ногтями кожу, сжимаются в кулаки, сминая темные пряди волос. Он вздрагивает словно от пощечины. Никогда еще собственное имя не причиняло ему столько боли.
Он отступает во мрак, шагает вперед. Ему не нужно видеть, он знает эту комнату до самой маленькой трещинки в каменном полу.
Стена. Шершавый холод касается ладоней, но не может придать силы. Он опускается на колени, прижимаясь лбом к молчаливому камню и затаив дыхание, прислушивается к биению собственного сердца. Удары мощные и сильные рождают магические волны, вплетающиеся во все его существо, струящиеся искристыми потоками по венам… Они выплескиваются золотым свечением из-под ресниц и застывают невиданным узором на тонкой коже рук. Он смотрит широко распахнутыми глазами на древнее заклинание, переливающееся в завитках незнакомых букв и хриплый голос дракона, словно эхом звучит в голове «Две половинки одного целого, юный чародей…»
Он поднимается, натянутый как тетива. Магия плывет за ним танцующим шлейфом. Он снова у изголовья. Сердце замирает на миг, когда он смотрит на Артура. Сильное, гибкое тело, закаленное в битвах, доведенное до совершенства изнуряющими тренировками и вдруг сраженное неведомым ядом чужой злобы и зависти…
Он сглатывает подступивший к горлу ком, протягивает руку и мягкий свет, подрагивая на кончиках пальцев, позволяет надежде жить.
Губы шепчут древнюю молитву - знание ушедших времен, возродившееся по воле его сердца, призванное могучей силой, до сих пор не познанной им до конца. Руки взмывают вверх, парят в удивительном танце и он видит.
Видит сквозь мрак ночи, алые всполохи зари. Это алый плащ Пендрагонов, полощется, словно стяг на ветру и золото фамильного герба отражается в его собственных глазах.
Мираж растворяется вновь, но гладкий шелк, вдруг ласкает раскрытую ладонь - Артур укрыт струящейся материей, его тело разметалось по кровати, он резко поворачивает голову и шепчет, зовет его: «Мерлин!» и в голосе его переплетаются стальная воля и иссушающая тоска.
Он склоняется над ним, обхватывает ладонями лицо и целует, забыв обо всем, поддавшись велению сердца. Целует закрытые веки и золотистые ресницы, влажный лоб и бешено пульсирующую венку на виске, впалые щеки и губы… С тихим стоном он приникает к ним, слегка приоткрытым ртом, словно к священному источнику. И магия снова взвивается в нем, точно непокорное грозовое пламя, срывает, сметает, разносит все преграды.
Он открывает глаза. Лицо Артура. Так близко. Так прекрасно. Так … спокойно. Кажется боль отступила, но он знает - она еще здесь, она затаилась и просто так не уйдет. Артур тянется к нему, зовет в поцелуй, сильные руки обнимают, притягивают к себе и он поддается. Алый шелк скользит по разгоряченной коже, открывает обнаженное тело. И он едва успевает осознать, что сам внезапно лишен одежды. Осторожно опускаясь рядом, обволакивая королевское ложе магической вуалью, он проводит рукой по груди, часто вздымающейся от рваного дыхания – Артур затихает, настороженно ждет и он касается губами горячей кожи. Медленный вдох, расправляющий плечи рыцаря… Стон. Протяжный и низкий, впивающийся в барабанные перепонки жгучим желанием, плавящим последние преграды здравого смысла. Он впечатывает поцелуи в светлую кожу плеч, клеймя, утверждая каждым из них их общее право на жизнь. Влажные, жаркие они пробуждают в Артуре доселе неведомую жажду и он придвигается ближе, следует за этими прекрасными губами, ведущими его к границе неизбежного восторга. Он проводит языком по ключицам – крыльям непознанной мечты. Ласкает горящими ладонями золотистые завитки на широкой груди, едва касаясь кончиками пальцев темно-розовых ореолов. Отстраняется на мгновение, чтобы взглянуть как откликается Артур, как принимает магические волны, ласкающие его и снова приникает губами к зовущему телу. Он жаждет отдать всего себя, он чувствует как магия беснуется в нем, сводит его с ума и рвется к Артуру и он устремляется вслед за ней, к нему, к единственному.
Стоны, срывающиеся с пересохших губ, словно с утеса в воды океана, и он уже рядом – целует этот алый рот, ласкает жадно настойчивым языком и стонет, когда Артур отвечает. Он прикусывает нижнюю губу, слегка вбирает ее в себя, дразня и наслаждаясь одновременно, проводит языком по нежной коже и вновь погружается в магическую истому. Ему хочется дарить нежность с каждым прикосновением и он жаждет поддаться огненной лаве, закипающей в центре его существа… «Одного целого»- мелькает на границе сознания и он понимает, теперь знает ответ.
Он опускается на колени между разведенных ног, сильных и стройных, запутавшихся в алых волнах плаща и отбрасывает скользящую ткань в сторону, проводит ладонями по икрам, устремляется вверх, ласкает и улыбается, слыша как стонет Артур, видя как подается он навстречу. Волны магии удерживают руки Артура у изголовья кровати. Так нужно. И он это чувствует, расслабляется, под осторожными, но настойчивыми прикосновениями.
Узор древних рун сияет ярче на коже, отделяется и парит в воздухе, поднимается вверх, под балдахин, озаряя переплетающиеся тела.
Он проводит, ставшими вдруг прохладными пальцами по внутренней стороне бедер и Артур слегка вздрагивает, но он продолжает, наклоняется вперед и проводит кончиком языка вдоль напрягшегося члена, следует узору вен, обхватывает плотным кольцом пальцев у основания … словно крылья бабочки едва касается потемневшей, блестящей в мерцающем свете, головки, смыкает вокруг нее полные губы и замирает на миг, наслаждаясь неизведанным ощущением. Он приоткрывает рот и член скользит внутрь. Артур приподнимает бедра и ему приходится, раскрыть рот шире, чтобы впустить всю мощь настойчивой плоти. Он принимает его глубоко, жарко, затем отпускает и ласкает языком, доводя до неистовства и снова вбирает в себя…
Это не может длиться вечно. Его собственный член готов вот вот выплеснуться волной наслаждения и он мучимый сладкой болью призывает магию, звенящую вокруг них.
На раскрытой ладони вдруг возникает золотистый фиал, наполненный теплым, тягучим маслом. Он окунает в него палец, затем другой, сжимает ладонь и снова раскрывает – сосуд исчез, но он уже не думает о нем, нет времени благодарить магию, время отыскать для нее единственный верный путь.
Он осторожно приподнимает бедра Артура и опускает их на подушки, укутанные все в тот же алый шелк. Одной рукой все еще лаская подающийся навстречу прикосновениям член, другой он касается гладкой кожи ягодиц, подается вперед и касается языком напрягшегося колечка мышц. Он скользит по розовой коже, приникает губами, дразнит и расслабляет, вырывая еще один хриплый стон из груди Артура. Язык настойчив и жарок, он требователен и неутомим, но вот его сменяет острожное прикосновение пальцев. Сначала один надавливая, проникает внутрь, затем другой. Горячо. Влажно от текущего масла. Стыдно от неуемного желания. Радостно от близости спасения. Пальцы осторожно растягивают сжавшееся отверстие и Артур вдруг раскрывается навстречу, насаживается, мечется, распростертый перед ним и жаждущий одного его.
Он едва сдерживается, кусает губы и продолжает ласкать, понимая, что магия должна достичь своего пика.
Но вот слова срываются с губ. Слова, уносящие его в мир, где нет никого и ничего кроме них двоих: «Мерлин… пожалуйста…» В них не мольба, не слабость, но знание и жажда… и вера. Вера в них двоих.
Осторожно вынимая пальцы, он проводит ладонью по всей длине своего напряженного члена, касается головкой растянутого отверстия и осторожно входит, скользит, плавно погружается в тугой зной и беззвучный крик застывает на губах. Артур замирает, но через мгновение подается навстречу, принимая в себя. Еще… глубже… Пока он весь не оказывается внутри и тогда он наклоняется вперед и целует, жадно сминая губы, освобождая кисти от удерживающей их магии. Теперь она струится свободно через все его тело к единственной цели – заполнить собой Артура и растворить чужое заклинание, вырвать его с корнем и защитить навсегда.
Он толкается вперед и снова скользит наружу, чтобы через секунду опять погрузиться в желанное тело, встречающее его, принимающее всего без остатка. Он движется в такт волшебным волнам и сияние магических рун над ними становится ярче. Они уже совсем близко. Горячий пот крупными каплями проступает на коже, струится обжигающе по спине, он движется внутри Артура, ускоряется, вбивается в него, чувствуя как сильные руки сжимают его ягодицы, каждый раз когда он погружается, словно хотят, чтобы он проник глубже и он теряет рассудок, еще раз качнув бедрами, выкрикивает его имя и содрогается под магическим шквалом обрушившегося на него наслаждения, он обхватывает член Артура и увлекает его за собой в огненный вихрь, охвативший их разгоряченные тела.
И это случилось. Они стали единым целым.

«Мерлииин» - стонет Артур, потрясенный и еще до конца не верящий в обретенное знание. Он всматривается в лицо мага, желая увидеть в них только один ответ и расцветает улыбкой, когда тот слегка кивает головой и прижимается лбом к влажному виску. Теперь им обоим известно, что такое магия. Магия – это всепобеждающая Любовь.