воскресенье, 27 февраля 2011
Название: Самый особенный день
Автор: Вроде как я
Бэта: не бечено
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Брэдли/Колин
Жанр: мои фантазии - не более
Размер: 6 000 слов
Статус: завершен
От автора: Товарищи, сильно не бейте, но всяческие "овощные нарезки" приветствуются :-)
Собственно текст
…Телефон молчал. Почему-то сегодня он внезапно обратил на это внимание. Вернее, не сегодня, а последние пару недель. Каждый вечер констатируя как факт отсутствие звонков. И услужливое сознание выдавало – отсутствие звонков только с одного номера.
Телефон, как средство общения Колин не любил и пользовался им только для того, чтобы передать что-то важное и срочное и когда удавалось свести количество телефонных разговоров к минимуму, ему это приносило заметное облегчение. Все его близкие и друзья были прекрасно осведомлены об этом «бзике» парня и старались без особой надобности не прибегать к такому привычному для всех средству связи. Только наглец Джеймс всегда поступал по своему. Названивал в любое время дня и ночи, по любому поводу и без. И было совершенно бесполезно намекать на несвоевременность, ссылаться на занятость – Брэдли продолжал поступать так, как считал нужным. А нужным считал он быть всегда в курсе того, чем занят Морган. И Колин смирился. И даже привык. И вообще знакомство с англичанином очень сильно изменило его жизнь.
Брэдли таскал его за собой на всевозможные мероприятия, вечеринки, футбольные матчи и много чего такого, куда пойти самому Моргану никогда бы и в голову не пришло. Он быстро заполнил собой все рабочее и свободное время ирландца. Вся съемочная группа поначалу подтрунивала над ними, но потом все перестали обращать внимание, потому что отношения «не разлей вода» между партнерами по съемкам продолжались вопреки всем подшучиваниям, намекам и даже заметкам в СМИ. Так продолжалось все два совершенно загруженных сезона. Парни являли собой образец истинной дружбы и удивительно гармоничного сотрудничества.
А потом произошло это… Колин поморщился, отгоняя воспоминания, роившиеся и жалящие точно назойливые слепни. Их и раньше одолевали недвусмысленными намеками и вопросами на всевозможных ТВ-шоу, куда они были обязаны ходить согласно контракту с БиБиСи, и Колин всегда смущался, терялся, пытаясь объяснить этим пираньям-журналистам, что мужская дружба все еще имеет место быть в мире шоу-бизнеса. Но видимо так неловко у него это получалось, что если бы не Брэдли, всегда старавшийся принять этот «удар» на себя, то ирландцу вряд ли достало бы терпения оставаться вежливым и вообще продолжать ходить на подобные интервью. Он уже был готов заплатить неустойку, только бы избежать этих прилюдных пыток. Джеймс же наоборот чувствовал себя всегда в своей тарелке, шутил, рассказывал смешные истории, произошедшие на съемках и умело переводил разговор в другое русло – истинный англичанин.
И все бы ничего, но Брэдли видел сколько недовольства и напряжения вызывали подобные моменты у Колина. Он как-то раз и сам неудачно пошутил на эту тему и увидев как парня всего передернуло, тут же оборвал себя на полуслове и больше никогда не возвращался к этому эпизоду.
Съемки сериала шли своим ходом, молодые актеры становились все более популярны и Колина пригласили сняться в каком-то полнометражном фильме. Теперь они все реже проводили время вместе, ирландец готовился к новому проекту, изучал сценарий и все больше старался уединиться, чтобы «прочувствовать образ»… Наверняка Брэдли было неуютно, потому что, хотя он и пытался шутить и отвлекаться с другими коллегами, какая-то растерянность иногда мелькала в его взгляде. Впрочем он не унывал и продолжал одолевать Моргана. Как-то он, в очередной раз, позвал друга посидеть со всеми в баре, но тот отшутился и остался в отеле. И в следующий раз, кстати, тоже.
«Ну и ничего удивительного.» крутилось в темноволосой голове, когда на очередное интервью Брэдли отправился с Энджел. А потом с Кэти. Поехал на теннисный матч с Рупертом. «Это нормально» - Колин рассуждал здраво. А Брэдли продолжал оставаться Брэдли. Он наслаждался жизнью и иногда приглашал Колина разделить с ним этот восторг. «Хотя все реже и реже…»
Воспоминания все больше походили на черно-белые хроники. И вот еще одно большое черное пятно. Морган шумно втянул холодный воздух, распахивая настежь балконную дверь.
Третий сезон был отснят и смонтирован, все разъехались, но Брэдли продолжал исправно звонить, выдергивать Колина, заставляя выныривать из рабочей атмосферы и удивленно озираться, точно он возвращался в эту жизнь из параллельного мира. Снова потянулись ТВ шоу в преддверии премьерного показа, но они проходили намного легче - не было докучливых вопросов. Сюжет вился вокруг будущего Великого Короля и его прекрасной королевы. Да и сам Брэдли несколько раз засветился на страницах «желтой прессы» в компании Джорджии Кинг, так что теперь иногда Моргану приходилось переключать на себя все внимание журналистов и прикрывать друга от массовой атаки некорректными вопросами, за что Брэдли балгодарно хлопал его по плечу, когда они выходили из студии.
- Пойдем прогуляемся с нами? Мы с Джорджией договорились встретиться в пять на углу у Оксфорд и Пикадили.
- Нет, приятель – и тут Колин понял, что у него нет веской причины для отказа, тем более, что они с Брэдли чертовски давно не виделись. Повисло неловкое молчание.
- Брось, Морган. Мы просто решили посидеть, потрепаться. Не думай, что будешь как-то мешать... Это не из вежливоси, Кол. Я хочу посидеть с тобой за кружкой пива, как в старые добрые времена и ты не отвертишься своей грёбаной работой. Твой фильм монтируется, я знаю. – и Джеймс расцвел одной из своих самых неотразимых улыбок.
Вечер начался вполне удачно. В пабе была толпа народу и поэтому иногда приходилось кричать очень громко, чтобы услышать друг друга. Джорджия подошла немного позже (как все девчонки! отметил Колин) и кивнув ирландцу, небрежно бросила сумочку на диван рядом с Брэдли, а потом обвила руками его шею и одарила далеко не дружеским поцелуем. Точно в лицо ему выплеснули ледяной воды - внутри у Колина все сжалось и зазвенело, хотелось встать и немедленно уйти, но он был актером, черт возьми, очень хорошим, воспитанным актером. Отведя равнодушный взгляд в сторону, подавив зевок и как бы невзначай уронив салфетку под стол, он наклонился и, потянувшись за цветным лоскутом, сильно зажмурился и бесшумно выдохнул. Сердце бешенно колотилось в груди и единственное чего он хотел сейчас – это оказаться в своей квартире и чтобы его НИКТО не беспокоил. Вынырнув через мгновение из под стола он тут же встретился взглядом с Брэдли. Он длился всего лишь мгновение- этот взгляд, но Колин успел увидеть в нем растерянность и неловкость. Ободряюще улыбнувшись парень выпрямился и смущенно пробормотал:
- Вжился в роль Мерлина и теперь не могу избавиться от этой неуклюжести.
- А я думал это в нем от тебя – радостно подхватил Джеймс и посмотрел на Джорджию, которая прильнув к его плечу, довольно улыбалась.
Оставшийся вечер Колин помнил смутно. Он казалось с упоением поддерживал беседу, смеялся над шутками Брэдли, был вежливым и галантным с Джорджией и даже пообещал присоединиться к их компании, когда они в очередной раз решат собраться. Потом он взглянул на часы и сделав «большие глаза» засобирался домой, сославшись на очень важный сценарий, с которым ему необходимо ознакомиться до утра. Только выйдя на улицу и ощутив прикосновения капель дождя, Колин понял как он устал. Придя наконец домой, не зажигая свет и не раздеваясь, он тяжело опустился в любимое кресло. За окном было темно и только отсветы фар изредка проезжавших автомобилей, да негромкий шорох шин об асфальт нарушали покой сгущавшихся сумерек.
«Какого черта, Морган?!» - спросил он сам себя - «Брэдли встречается с Джорджией. Ну и что? Так, представь себе, бывает. Не все люди помешаны на работе как ты.» Но что-то во всей этой ситуации больно задевало его. Ему было очень неуютно и ... обидно (Вот это слово!) от того, что Брэдли больше не стремился все время быть рядом и именно это вызывало такой мощный протест в душе Колина.
Решив, что он таки докопался до причины своего дурного настроения, парень поднялся, снял пальто и повесив его на привычное место в прихожей, отправился на кухню, сварить себе кофе. Голова нестерпимо болела.
***
Вскоре и этот эпизод стал постепенно стираться из памяти, но встречи с Джеймсом не стали чаще и звонил он намного реже... Колин старался не обращать на это внимания и с головой погрузился в репетиции новой пьесы, в постановке которой был занят. Премьера планировалась на февраль и у него было не так уж много времени для того, чтобы выучить роль...
Последний раз Брэдли звонил на Рождество, вспомнилось ирландцу. Причем вспомнил он об этом снова совершенно случайно, идя поздно вечером с репетиции домой, он заглянул в небольшой магазин, который держали то ли мароканцы, то ли пакистанцы и который единственный был открыт в такое позднее время суток. Всегда радушный хозяин встретил молодого человека, как давнего приятеля и быстро упаковал пол кило яблок для «самого лучшего клиента», как он называл даже тех, кто просто заглядывал к нему в магазин. Уже на выходе на глаза актеру попался стенд с журналами, на которые обычно Морган не обращал внимания, но с пестрой обложки одного из них счастливо улыбался Брэдли. Он выходил из кино и вел за руку приснопамятную Джорджию Кинг. Огромная надпись на пол страницы «вопила»: «День Святого Валентина они проведут вместе!» Забыв попрощаться с хозяином магазина, Колин буквально вылетел за дверь.
Теперь он стоял на пороге балкона вдыхал морозный воздух и смотрел как с низкого, серого неба на город сыпалась непонятная труха. «Канун Дня Всех Влюбленных, твою мать! А он думает о Брэдли...», - вдруг отчетливо поняв, что каждый вечер отмечал: «Вот и сегодня от него не было звонка...». Колин злился за это на себя, на Брэдли, на Джорджию в конце концов, но никак не мог понять почему он испытывает такие острые уколы обиды и боли... Отчаявшись разобраться в своих мыслях и чувствах Колин схватил куртку и вышел на улицу. Ему вдруг нестерпимо захотелось побыть среди людей, попытаться убежать на миг от назойливых воспоминаний и холодящей пустоты.
Хорошо, что сегодня не было спектакля. Премьерная постановка прошла несколькими днями ранее и отзывы критиков были самыми благосклонными, но сегодня Колин был рад, что ему не нужно идти в театр. Смешавшись с толпой на никогда не спящей Пикадили, Колин просто бесцельно шел в потоке со всеми, в сторону Сохо. Дождь продолжал моросить и люди стремились побыстрее нырнуть в радушно распахивающиеся двери кафе, баров и ресторанов, их тут же сменяли все новые и новые лица. Все вокруг сияло красным и золотым, все витрины и рекламные щиты кричали об одном – Валентин наступал неотвратимо и безжалостно. Колин лишь усмехнулся, никогда в серьез не воспринимая этот праздник, он сейчас даже не мог вспомнить когда в последний раз отмечал его с кем-то особенным. В студенчестве они обычно собирались шумною толпой и заваливались в ближайший паб, где веселились до тех пор пока хватало сил и денег, (последние как правило заканчивались быстрее). Вот собственно и все празднование - «Вот и вся любовь» - черный юмор был неотъемлемой частю загадочной, ирландской личности Колина, что поначалу так обескураживало его коллег по съемочной площадке. «Особенно БРЭДЛИ!» Снова сияющее радостью лицо Джеймса с обложки журнала возникло перед глазами и сердце произвело очередной кульбит.
Свернув на небольшую улочку, Колин облокотился о шершавую стену ближайшего здания и замер. Его внезапно пронзило острое желание набрать номер этого проклятого блондина и прокричать в трубку все, что он думает, все, что он чувствует! Но, что собственно он чувствовал?! Он – Колин Морган, так любивший тишину и уединение, тихие прогулки в парке и созерцание медленно плывущих облаков над верхушками деревьев, вдруг захотел, чтобы рядом оказался, этот шумный, вечно веселящийся англичанин по имени Брэдли Джеймс. Который стал его другом, черт побери! И которого ему так нестерпимо нехватало. До тянущей, оплетающей, выстуживающей тоски в душе. До боли в побелевших костяшках пальцев, сжавшихся в кулаки.
Он где-то читал, что бывает такой «фантомный синдром», когда человеку, ампутируют руку или ногу, а он продолжает ее чувствовать, пытается на нее опереться... Вот, что ощущал Колин. Вот! Брэдли постепенно, незаметно исчез из его жизни, а он продолжал чувствовать его незримое присутствие, все еще тянулся к нему и мучительно хотел слышать его голос в телефонной трубке.. в любое время дня и ночи... Брэдли был нужен ему, как воздух! Как... солнце!
В их дружбе Колин был глубоким, всеобъемлющим небом, но Джеймс был солнечным светом, приносящим тепло и радость! И теперь, это представлялось особенно четко – когда солнце исчезало с небосвода – наступала ночь. Холодная, непроглядная ночь.
Вдруг звонок мобильника выдернул его из оцепенения. Морган дернулся и нелепый всплеск надежды, окатил его жаркой волной, которая тут же отхлынула и уступила место уже привычному холоду: на дисплее пульсировало - «Нил». Погруженный в сумасшедшую чехарду последних дней, связанную с премьерой в театре и тщетными попытками не думать все время о Брэдли он совершенно забыл, что Нил будет в Лондоне проездом, по делам фирмы и они должны были встретиться сегодня!
- Колин! – Голос брата прорывался сквозь гул разговоров и взрывы смеха, он явно был в каком-то увеселительном заведении.
- Нил! – с такой радостью произнес, младший Морган, будто не слышал родственника по меньшей мере лет десять.
- Подъезжай к «Waxy O’Connors», мы тут с Джеймсом и Стюартом ждем тебя.
Услышав «Джеймс» у Колина перехватило дыхание, но он вспомнил, что так звали коллегу Нила. И выругавшись про себя, прокричал:
- Через пол часа буду! - Эта встреча давала возможность избавиться хоть на короткое время от мыслей о Брэдли и Джорджии.
Атмосфера в пабе была до тошноты шоколадно-валентинная и не смотря на то, что это уже был вечер воскресенья – свободных мест не было! Хорошо, что коллеги Нила позаботились о резерве заблаговременно иначе попасть в этот популярный бар было бы просто невозможно. Колин с трудом протискивался к столику, за которым сидел Нил с приятелями. Они махали ему руками и радостно выкрикивали его имя. Увидев их довольные лица, Колин про себя отметил – вечеринка обещет быть бурной.
Весь зал буквально рябил от обилия сердечек, красовавшихся на стенах, свисваших с потолка пурпурными гирляндами и даже устилавших пол. «Вот так наверно более правдоподобно – растоптанное сердце...» - мелькнула у него в голове очередная въедливая мысль. Но тут братские руки заключили его в объятия и он заставил себя не думать больше ни о чем – просто веселиться.
***
Голова была похожа на колокол. «Да-да - на Биг Бен… Ооо. Чччерт. Что же так было вчера надираться?» - и сознание постепенно выплыло из тумана.
- Кол, может чаю? Прохладная рука брата коснулась пылающего лба и Морган-младший застонал от блаженства:
- Аааа, Нил. Гильотину мне! И льда побольше…
- Вставай! Иди прими душ, пока я тебе чай приготовлю. На вот, держи таблетку.
-Что это за херня? Опять твои американские штучки?! … Оооо – Колин схватился за голову – Аспирин небось?
- Давай не спорь! У тебя сегодня вечером спектакль, если память мне не изменяет. – Нил стащил с брата одеяло и чуть ли не за шкирку вытянул из постели.
- Да ты следишь за моим творчеством? – кое-как сумел удивиться Колин.
- Пытаюсь иногда – Нил улыбнулся – тем более, что вчера, по пути домой, ты всю дорогу мне только об этой пьесе и рассказывал.
- О?! А я не спал, как всегда, на заднем сиденьи? – лохматая голова выглянула из-за двери ванной.
- Почему-то нет. Давай иди уже. Потом поговорим – и Нил отправился на кухню.
Спустя пол часа, два брата почти полностью восстановили события вчерашнего вечера. Колин, в набедренной повязке из махрового полотенца, сидел, ссутулившись у края стола все еще держась за голову. Мокрые волосы казались чернее чем обычно, торчали в разные стороны и вид у него был конечно не самый бодрый. Зато Нил был уже в костюме, наливал чай и внимательно глядя на брата вдруг поинтересовался:
- Что у вас с Брэдли?
Колин поперхнулся и чуть не выронил чашку из рук?
- Ты рехнулся?! Что за тупой вопрос?! Я же мог обвариться. Блин! Язык обжег!
- Не увиливай от ответа – голос брата был спокойным, но твердым.
- Почему ты спрашиваешь? – вдруг сник Колин. Он сидел уткнувшись взглядом в чашку, точно пытался разглядеть что-то важное в медленно парящих чаинках.
- Ты весь вечер порывался ему позвонить, позвать к нам, потом бросал телефон на пол, пока я вообще не отобрал его и не спрятал.
- Да ничего особенного, Нил. Мы просто поссорились... из-за ... Да ерунда в общем. – Колин уклончиво мотнул головой и вымученно улыбнулся. Я уже взрослый. Разберусь.
- Ты знаешь – и Нил присел на стул рядом с братом – я никогда не видел тебя в таком отвратительном состоянии, Кол. Я не знаю что происходит, но знаю, что ты конечно сам со всем справишься. Как всегда... Но если тебе нужна моя помощь... Скажи мне.- он помолчал и потом добавил - Хочешь я возьму отпуск и мы съездим домой?
- Не могу, Нил, у меня ведь спектакль до середины марта, а там четвертый сезон стартует... Но все равно спасибо. Я рад, что ты здесь... Когда ты едешь, кстати?
- Улетаю сегодня вечером на континент, а оттуда напрямую в Бостон.
Грустно было расстваться с братом. Теперь, когда они оба покинули Арму и каждый шел своей дорогой, им все реже удавалось встречаться больше, чем на несколько дней и это еще хорошо, что у Нила бывали частые поездки в Европу. Вот и сегодня он снова уезжал, а Колин даже не мог проводить его в аэропорт – нужно было готовиться к спектаклю. Крепкие объятия Нила на прощанье, хлопнувшая дверь и парень снова остался наедине со всеми своими мучительными вопросами, ответа на которые так и не нашел.
Тон, которым Нил спросил Колина о Брэдли был непривычным, странным и он снова мысленно прокрутил этот момент. Почему брат беспокился за него, что было не так? Что он сам вчера наговорил ему, хватив лишнего? Снова образ Брэдли возник перед глазами и сердце отозвалось тупой, ноющей болью... Да, они были друзьями. Друзьями? Разве можно испытвать такую боль, только оттого, что друг встречается с девушкой? Может просто ему самому нравилась Джорджия? И Колин прислушался к своим ощущениям, потом досадливо замотал головой - что за чушь он нес?! Какая Джорджия, когда ему не хватало Брэдли! Его смеха, его крепкого рукопожатия при встрече, того, как он хлопал ирландца по плечу, словно говоря, «Все в порядке, Кол, я рядом!» Его внимательного взгляда, когда Колин о чем-то увлеченно рассказывал... Воспоминания вихрем ворвались в сознание, будто кто-то распахнул дверцы клетки и они ринулись на свободу. Глаза Брэдли, улыбка Брэдли, голос Брэдли, плечи Брэдли, запах Брэдли... Стоп!
По телу пробежала горячая волна. Запах Брэдли, сводящий с ума – легкий как морской бриз и терпкий, как летние травы, напоенные солнцем. Колин зажмурился, недвусмысленные картины и желания обретали четкие формы. Еще страшась этих мыслей он вдруг осознал, что врать себе было глупо - Он не просто ревновал Брэдли к Джорджии, он хотел быть на месте Джорджии.
Предчувствие любви, смутное желание, боль и тоскливое одиночество, все, что он испытывал когда-то прежде не шло ни в какое сравнение с тем, что он ощущал полюбив безответно. Когда любовь его обрела форму, цвет, запах и ... даже имя...
«Бляяя... Я хочу парня...Я хочу собственного друга... Я влюбился в Брэдли!!!» От этого открытия, Колин вскочил на ноги и заметался по комнате, не в силах принять правду, он что есть силы ударил кулаками в стену и бессильно уперся лбом в прохладный бетон.
В чем же была причина, всегда ли он был не таким как все? Да, он был болезенным ребенком, мама опекала его больше чем старшего брата, да и сам Нил с отцом, как-то подругому относились к нему, будто щадили. В школе он всегда дружил с девочнками. Ну и что в этом такого?! Они доверяли ему, делились секретами, но и с парнями у него были нормальные отношения или ему это только казалось? В академии история повторилась, но он так погружался в мир игры, что забывал обо всем на свете... Ну конечно он не был девственником! Еще лет в 12 в первый раз поцеловался (с девчонкой, естественно!), в 15 у него был первый сексуальный опыт... Но черт, Колин вспомнил, что всегда иннициаторами были девушки, вегда они первыми тянули его в постель, а он всего лишь не сопротивлялся... Дурдом! У него были отношения, но он никогда не считал их серъезными и уж точно никогда не испытывал ничего даже приблизительно похожего на то, что он чувствовал сейчас. Господи, неужели дожив до 25-ти лет он только сейчас узнал, что такое влюбиться?! ... «Первая любовь!» - Колин захохтал в голос. – «Как в трагедии Шекспира – первая, несчастная любовь!» Вот в чем была вся проблема... Он любил и подсознательно, понимая, что это чувство безответно, испытывал такие адские муки. И какая ирония – его пригласили именно на такую роль, в которой лучше всего он мог выразить всю боль и страх так мучающих его самого...
Сегодня ему вновь предстояло выйдти на сцену и уже осознанно излить всю ту бурю чувств, бушевавшую в душе, на ни о чем не подозревающих зрителей...
За окном тихо шел снег, кружился пушистыми хлопьями. Погода точно прониклась витающим в воздухе ожиданием праздника и сжалилась над влюбелнными всего Королевства, укрыв белым, кружевным покрывалом серый, тоскливый день. В этой искристой, снежной сказке, тут и там озаряемой пурпурными всполохами, особенно остро ощущалось гнетущее одиночество, справляться с котормы Колину удавалось все хуже и хуже и единственное, что он мог сделать – это как всегда с головой погрузиться в работу.
Приехав в театр раньше обычного и едва переступив порог служебного входа, юноша почувствовал точно хлопнула дверца, разделяющая два мира - отчаявшийся, молодой человек по имени Колин Морган остался снаружи, уступив место гениальному актеру. И сегодня он не просто играл, как бог – он жил и умирал на сцене, выплескиваясь океаном эмоций и сверкая всеми гранями своего таланта, точно бриллиант чистой воды, забывая кто он на самом деле, полностью отадваясь роли... Зал был наэлектризован до предела, звенел тишиной, вовлеченный в невероятное действо, развернувшееся на сцене, и когда последние реплики растаяли под лучами софитов, занавес медленно опустился, погас свет, театр погрузился в тревожное молчание, а потом взорвался овациями. Это был очередной взлет на самую вершину олимпа, но Колин не ощутил ничего, кроме пустоты, он словно отдал всего себя зрителям и теперь не мог отыскать силы, чтобы просто выйти и поклониться публике. Точно в тумане его кто-то взял за руку, вывел на сцену. Поклон, еще поклон, рукоплещущее море, «браво!» парящее точно крик чаек и снова спасительный занавес... День безумных метаний, боли и пустоты подходил к концу, уступая место такой же мучительной и терзающей ночи...
***
Сумасшествие последовавших за Валентином дней казалось таким реальным, что если бы Колин не знал, что настоящие «чокнутые» себя таковыми не считают, то уже наверное давно бы обратился к какому-нибудь психиатру. Погружение в спектакль уже не спасало, ему казалось что боль наслаивается одна на другую, пронизывает токами и хочется вырваться из собственного тела, потому что нет больше ни сил ни понимания как это можно выносить. Он играл, играл на грани... Отчаяние сквозило во всем, в движениях, репликах, во взгляде, в повороте головы он был весь как один натянутый оголенный нерв, а зрители рукоплескали его таланту и ни на секунду не сомневались в том, что у самого Колина все просто замечательно. Потому что после каждого раза, когда он в течении получаса зависал над раковиной, в диком порыве вывернуть внутренности наизнанку, подставляя голову под ледяную струю, он выходил из гримерки и на его лице неизменно расцветала улыбка. И эту удивительную улыбку он дарил всем своим замечательным поклонникам, без исключения. Когда последняя подписанная его рукой программка или фотография исчезали в сумке или кармане куртки и толпа потихоньку расходилась, парень шагал в темные, плотные объятия позднего вечера и мечтал только об одном, поскорее добраться до дома и упасть в полном опустошении на кровать, чтобы не сомкнув глаз пролежать до серых капель рассвета, струящихся по стеклу очередным дождем. Ощущая только звенящую пустоту внутри и бездумно наблюдая как потолок и стены становятся тяжелыми, нависают и медленно опускаются на него... А иногда так невыносимо становилось дышать точно воздух был резиновым и он кое-как хватаясь за стены, добирался до ванной, валился на холодный кафель и отдавался во власть колотящей дрожи, сотрясающей все его тело. Внутри словно разгорался огенный шар, пожирающий сознание и душу. Хотелось зайтись криком, но голос словно исчезал в очередном приступе отчаяния и спазм парализовывал горло. Колин зажмуривался и горячие, разъедающие глаза слезы проступали крупными каплями и повисали на кончиках черных, как смоль ресниц. Только прикосновение кожи к прохладному полу давало призрачную надежду, что он все еще жив.
***
Февраль мерно катил свои серые, промозглые дни, такие одинаковые и так точно отражавшие состояние молодого ирландца. Единственным разнообразием была поездка в Глазго, где состоялась премьера его нового фильма «Остров», но и там задержаться подольше он не мог, хотя нестерпимо хотелось отвлечься от гнетущего состояния со старыми приятелями из академии. Нужно было лететь обратно в Лондон, ведь спектакли никто не отменял, да он и не представлял, что бы он делал, если бы их не было – наверно попросту бы тихо сошел с ума…
И как очередная «пощечина» судьбы, уже в аэропорту, вернувшись из Шотландии и выходя к стоянке такси, на огромном экране телевизора он увидел… Брэдли. Колин застыл на месте. Без вариантов. Он не мог двигаться, просто стоял и смотрел, упиваясь каждым жестом Джеймса, каждым услышанным словом, прорывавшимся сквозь обычный шум аэропорта, и отзывавшимся глухой болью где-то слева, в районе груди – он скучал по Брэдли. Нестерпимо.
«Что ты подарил Джорджии в День Валентина?» - журналисты продолжали с притворной, невинно-вежливой улыбкой лезть в чужую жизнь, и Моргану захотелось нажать кнопку, «выкл.» и будь у него в руках пульт он так бы и поступил, но последовавший ответ просто заставил все внутри сжаться -
«К сожалению, я не могу вас ничем порадовать, мы с Джорджией отмечали его по отдельности, каждый в компании своих друзей. Я, например, был в театре, на спектакле…»
Последние слова заглушило очередное объявление о начавшейся посадке на какой-то рейс до Парижа, а потом и вовсе изображение пропало и дальше пошла трансляция футбольного матча. Люди спешили, подталкивали друг друга, перекрывали проходы тележками, чемоданами и Колин вернулся в действительность, вдруг обнаружив, что мешает пассажирам, идущим на посадку. Дернув вверх молнию куртки, он поднял воротник, натянул, чуть ли не на глаза, синюю шапку, с алой буквой «В» и шагнул на улицу.
Через полтора часа кэб подвез его к самому крыльцу дома, и быстро расплатившись с таксистом, парень нырнул в темный подъезд. Недавно увиденный фрагмент интервью не выходил у него из головы и Колин отчаянно хотел поскорее забыть о нем. Буквально перелетая через ступеньки лестницы, он поднялся на свой этаж и уже доставал из кармана ключи, когда заметил какой-то белый прямоугольник, торчавший в двери. Дрожащими, непослушными пальцами парень надорвал конверт и достал тонкий листок, усыпанный круглым почерком – он узнал бы его из тысячи, так отчетливо помня эти аккуратно выведенные буквы на смешных записках или на подписях к фотографиям... Сердце стучало где-то в районе горла – Брэдли..
«Привет, Кол... Ты наверно очень удивился получив от меня это письмо. Честно говоря, я даже не знаю с чего начать. Все слишком запутано и я наверно до конца не понимаю, что происходит, но мне очень нужно поговорить с тобой. Я не стал звонить, ведь ты не любишь когда я тебя достаю по телефону. В общем, нам нужно встретиться, когда скажешь и где скажешь. Я хочу видеть тебя. Я сейчас пишу и понимаю, что несу чушь, но, пожалуйста, постарайся меня понять и не делай никаких выводов, приятель. Мне очень тебя не хватает. Видишь, я даже решил вспомнить, как пишутся письма. Я не знаю, что произошло между нами. Может это все эти придурки журналисты со своими тупыми вопросами. Я не знаю, что-то между нами изменилось, Кол, дружище. Я был на твоем спектакле и не один раз... Прости, я не мог подойти, у меня не хватило духа. Но именно после него я многое понял и я очень и очень надеюсь, что ты поймешь меня, когда мы поговорим. Пожалуйста, не прячься, Колин. Дай мне знать, что мы еще приятели. Мне очень важно это знать. Просто набери мой номер. Я буду ждать.
Брэдли.»
Тяжело дыша, Колин вошел в темную прихожую и облокотился о стену. Ему казалось, что ноги сейчас откажут и он просто свалится на пол. На лбу выступила холодная испарина. Он жадно хватал ртом воздух и не мог собраться с мыслями: «Брэдли... Черт! Я не могу тебе позвонить. Я не могу быть тебе приятелм, Брэдли! Ты даже не представляешь на сколько я не могу им быть...»
Но рука уже нырнула в карман джинсов и извлекла оттуда глдакий корпус мобильного. Пальцы набирали номер, раздался длинный гудок и не дождавшись ответа, Колин резко нажал клавишу сброса, матеря себя на чем свет стоит. Отшвырнув мобильный в сторону он вошел в комнату и практически упал в кресло, обхватив ладонями голову, в которой как набат стучало – «Дурак!Дурак! Зачем?!» И тут из прихожей донеслась трель домофона. «Сколько прошло времени пол часа, пятнадцать минут, пять? Твою мать, Морган, ты – идиот!» На негнущихся, точно ватных ногах Колин подошле к двери и не спрашивая кто (и так было понятно!) нажал на кнопку. Повернув ключ в замочной скважине, он быстро вернулся в комнату, подошел к окну и уставился невидящим взглядом на уплывающие за горизонт лучи закатного солнца.
Входная дверь хлопнула и через мгновение в комнату вошел Брэдли. Хотелось устроить шоу – с криком «Джеймс, дружище!», броситься обниматься, изобразить радушного хозяина и он знал, что у него бы это прекрасно получилось, вот только каким-то шестым чувством Колин понимал, что Брэдли не поверит в это, ну а себе и подавно не стоило врать... Он боялся повернуться... Боялся встретиться взглядом и выдать себя с головой и в то же время так дико хотел этого, потому что носить в себе это тайное чувство он больше не мог. Хотелось просто сделать шаг в пропасть, а дальше будь, что будет.
Но Брэдли нарушил молчание первым:
- Кол. Я должен тебе это сказать. Не перебивай меня. Потом можешь поступать так как считаешь нужным. Я все пойму. – голос едва заметно дрожал, но парень продолжил – Я не знаю, когда это началось, наверно с момента нашей с тобой первой встречи. Ты не подумай, со мной никогда ничего подобного не случалось и я.. в общем я был рад, что познакомился с тобой, мне правда было классно с тобой работать и все такое... – Брэдли шумно выдохнул – Но потом, когда, появились все эти дурацкие намеки и когда я видел как тебе это неприятно.... Ну в общем, я не хотел тебе навязываться, Колин. Понимаешь, не хотел еще больше все испортить. Черт! Херня какая-то... Ты понимаешь, я вдруг начал думать, что они все правы и наверно это так и выглядело со стороны... Но мне было наплевать, Морган, ты меня слышишь?! Я только не мог видеть, как это мучает тебя и я отвалил... А тут Джорджия появилась, ну и сам понимаешь... Но это все не то... Я хотел от всего этого убежать. От этих странных мыслей от всего... А потом я так хотел встретиться с тобой и пошел на твой спектакль. Ты не видел меня, я сидел в дальнем ряду... И...»– повисло неловкое молчание, Колин не выдержав обернулся и встретился взглядом с Брэдли. В его голубых глазах плескалось такое море отчаяния, такая боль, что Морган просто не мог видеть этого, в одно мгновение забыв обо всех своих страхах, он сделал шаг...
Брэдли смотрел не отрываясь в синие глаза Колина, в эти магические омуты, в эти прекрасные осколки неба. И видел в них бушующий ураган эмоций, сквозь который пробивались робкие лучи радости.
Он потянулся навстречу, коснулся ладонями бледных скул, и провел большим пальцем по приоткрывшимся губам. Желание, неотвратимое, как стихия поднималось, охватывая все тело и он уже не сопротивлялся ему, просто подался вперед и окунулся в жаркий поцелуй. Губы Колина были сладкими и мягкими, точно спелые плоды райского сада. Колин обхватил его за плечи, прижался, точно боялся отпустить видение и не удрежав равновесия они упали на ковер. Поцелуи становились все ненасытнее, казалось они хотели раствориться дург в друге, Тяжело дыша Брэдли пытался освободиться от одежды и не мог оторваться от пьянящих губ. Но ирландец тоже не мог разомкунть объятий даже на миг, боясь разрушить это хрупкое счастье – ощущать прикосновения любимого человека. Они были так молоды и тела жаждали отдаться страсти пожирающей их, толкающей к краю безумия. На миг Брэдли нашел в себе силы и отстранился, но увидев, как потемнели от желания глаза Колина, стал срывать с себя, ставшую вдруг тесной, одежду. Морган зачарованно смотрел на него и словно в замедленном кино повторял его движения. Разгоряченные тела коснулись друг друга, обжигаясь и точно тая от неконтролируемых всплесков разгорвашегося вулкана. Ласки были быстрыми, ненасытными, ни на миг не усмиряя желания, лишь только распаляли его. Они часто дышали, захлебывались стонами, шепча: «Боже, Брэдли,...», «Люблю...» «Коооолииин...» Обнаженные фигуры, в струящемся сквозь окна неясном отсвете уличных ламп, переплетались в непередаваемо прекрасном танце желания, сливались и растворялись в объятиях друг друга... Сорванные одежды причудливым беспорядком разметались по комнате и словно в центре магического круга два любящих сердца стучали в унисон, разгоняли по венам потоки страсти, окунались в волшебство охватившего их неизведанного до этого чувства.
Колин осторожно приподнялся и слегка надавил на широкое плечо Брэдли, заставляя его лечь на спину. Окинув восхищенным взглядом его прекрасно сложенное тело и остановившись на мгновение на призывно поднявшемся, налитом желанием, мощном члене, юноша наклонился и вот уже пухлые, влажные губы сомкнулись, охватывая блестящую темно-розовую головку. Брэдли распахнутыми глазами жадно следил за открывшимся его взору чудом. Он боялся пропустить мгновение и в тоже время не мог выносить больше мучительно сладких ощущений, рождаемых прикосновениями языка Колина, который словно художник рисовал причудливые узоры огненной кистью. Он ласкал и дразнил и вбирал в себя член почти весь до основания, то вдруг снова отпускал его на волю, но не успевал протестующий стон слететь с губ Брэдли, как Колин снова пленял его мягкими губами. Джеймсу хотелось чтобы это длилось вечно, эта сладкая мука, дурманящяя все его существо. И он хотел, чтобы юноша, который дарил ему этот непердаваемый восторг, которого он любил всей силой своего сердца, тоже смог почувствовать какое это блаженство. Он осторожно высвободился из горячих оков и не поднимаясь, плавно повернул Колина спиной к себе, тот уперся коленями в пол и теперь они оба могли дарить друг другу незабываемые ласки. Но долго так продержаться они не могли, Колин осторожно повернул голову и кинул через плечо умоляющий взгляд. Призыв так отчетливо читался в его глазах, что у Брэдли больше не осталось иного желания, кроме как погрузиться в это любимое тело, дарить себя всего без остатка и принимать в ответ всю любовь, которая огромной лавиной накрыла их обоих. Колин слегка прогнулся в пояснице, запрокинул голову назад и Брэдли не удержался, провел кончиками пальцев по нежной коже красивой шеи юноши, коснулся плеча, скользнул по спине, покрытой исспариной, провел по ягодицам, таким гладким и упругим и едва коснулся входа. Колин застонал, моля об одном и Брэдли не мог больше ждать, он наклонился, обвел языком, шелковую кожу, потом осторожно коснулся кончиками пальцев и стал растягивать тугое кольцо мышц. Он пытался быть нежным, и боялся причинить боль, но страсть охватила их и они уже не могли оттягивать дольше. Медленно, очень плавно Брэдли стал проникать в жаркую плоть. Колин застонал и инстинктивно сжался, прорезавшаяся боль смешалась с острым желанием полностью принадлежать любимому и словно успокаивая, Брэдли наклонился вперед и осторожно коснулся губами плеча, целуя нежно и продолжая входить в него. Юноша застонал, постарался расслабиться и раскрылся навстречу раздвигающему, неотвратимо вторгающемуся в него члену. Брэдли казалось, что он разрывает какое-то бесконечно магическое пространство, влажное, плотно охватывающее его и он погружался, словно нырял в тугие глубины космических океанов. Боль отступила, впустив волны наслаждения и проникновения Брэдли становились все настойчивее, он уже полностью вошел в Колина, стремясь слиться с ним в единое целое, вбивался в него, вжимался всем своим телом и слыша низкие стоны, срывающиеся с губ любимого ускорялся, словно бежал ему навстречу. Прижимая правой рукой бедра Колина к себе, другой он ласкал его напрягшийся, пульсирующий член. Заставляя немыслимое желание становится еще более нестерпимым. Им казалось будто они летят по звездным пространствам вселенной с космической скоростью, приближаясь к ее центру. Дыхание стало прерывистым, стоны еще более низкими и хриплыми и Брэдли в последнем, отчаянном порыве вошел до основания в податливое тело и краем уплывающего сознания уловил, как Колин содрогнулся под ним и их накрыло взрывом сверхновой. Никто из них не помнил, как долго сотрясало их тела, они словно провалились в черную дыру и вот теперь постепенно выныривали в совершенно ином измерении, точно оставив позади прошлое, где они еще не познали этой удивительной любви.
***
Это было самое счастливое утро в его жизни. Определенно! Он не мог спать от переполнявшей его радости и встал даже раньше обычного. Осторожно поправив сползший с обнаженных плеч Брэдли плед и не удержавшись, коснулся губами влажного виска. Потом тихо притворив за собой дверь спальни, Колин отправился на кухню и пока закипал чайник, он восхищенно наблюдал, как розовеющие облака плавно скользили по пробуждающемуся небу. В воздухе пахло весной…
Но вот за спиной раздалось бурчание и Брэдли в одних боксерах, прошлепал на кухню. Колин улыбался, глядя на это сонное чудо по имени Брэдли Джеймс, который, по всей видимости, все еще не мог проснуться и усиленно тер глаза. Золотые волосы парня торчали в разные стороны, а припухшие от поцелуев губы бормотали что-то о «невозможной Колиновской привычке вставать ни свет, ни заря даже в такой особенный для них обоих день». Он подошел к ирландцу и глядя в его глаза, вдруг протянул ему, неизвестно откуда взявшуюся, небольшую коробочку, обтянутую светло синей кожей, и совершенно серьезным тоном произнес: «Это тебе. Я давно купил его, хотел подарить четырнадцатого, но… это так пошло, Кол, весь этот Валентин… Я хочу, чтобы у нас был свой особенный, настоящий День…, только наш с тобой…» - и Брэдли с едва различимой тревогой снова взглянул на Колина. Осторожно открыв подарок, юноша замер, на внутренней стороне крышки, на белом шелке красовалась сверкающая надпись «Tiffany&Co». Тонкие, длинные пальцы коснулись приятной прохлады серебра – это был брелок в форме сердца с выгравированным вензелем «B&C».
«Нам понадобится еще один… для второй связки ключей » - улыбаясь, сказал Колин «И да… у нас еще будет много особенных дней, но этот будет самым-самым» - закончил он, целуя любимые губы.
26.02.11 
@темы:
Навеяло... Зефиром...,
Брэдлин на десерт не желаете?
-
-
27.02.2011 в 12:20-
-
27.02.2011 в 12:25-
-
27.02.2011 в 12:29-
-
27.02.2011 в 12:31-
-
27.02.2011 в 13:01они будут больше ценить свои отношения очень надеюсь! Очень!
>я ж твой самый ярый поклонник!!!!!!! *убилась от счастья!*
-
-
27.02.2011 в 13:12-
-
27.02.2011 в 13:23-
-
27.02.2011 в 13:43-
-
27.02.2011 в 14:10В их дружбе Колин был глубоким, всеобъемлющим небом, но Джеймс был солнечным светом, приносящим тепло и радость!
Я был на твоем спектакле и не один раз... Прости, я не мог подойти, у меня не хватило духа. Но именно после него я многое понял и я очень и очень надеюсь, что ты поймешь меня, когда мы поговорим.
Именно, он там был!
Колин улыбался, глядя на это сонное чудо по имени Брэдли Джеймс, который, по всей видимости, все еще не мог проснуться и усиленно тер глаза. Золотые волосы парня торчали в разные стороны, а припухшие от поцелуев губы бормотали что-то о «невозможной Колиновской привычке вставать ни свет, ни заря даже в такой особенный для них обоих день».
«Это тебе. Я давно купил его, хотел подарить четырнадцатого, но… это так пошло, Кол, весь этот Валентин… Я хочу, чтобы у нас был свой особенный, настоящий День…, только наш с тобой…»
это был брелок в форме сердца с выгравированным вензелем «B&C».
Arimanels
-
-
27.02.2011 в 17:03NC-17
в сторону Сохо. мммм куда ты его отправила
Валентин наступал неотвратимо и безжалостно. ппкс!
Колин, в набедренной повязке из махрового полотенца,
в которой лучше всего он мог выразить всю боль и страх так мучающих его самого... так и есть. в этом случае талант колина есть проявления истинных чувств
Я, например, был в театре, на спектакле… я знала!!!!!!!
боясь разрушить это хрупкое счастье – ощущать прикосновения любимого человека
который словно художник рисовал причудливые узоры огненной кистью и это. и вобще твои витиеватые фразы настолько прекрасны, что распечатать и стенку обклеить ими
потрясающий драббл
-
-
27.02.2011 в 18:04-
-
27.02.2011 в 18:25Можно было еще и Руперта впихнуть туда для большей реалистичности. Бохаха. Ну тут уж у меня рука не поднялась
но Джеймс был солнечным светом, приносящим тепло и радость!
Да..... Он такой - солнечный!
Именно, он там был! Однозначно!!
С моим-то воображением - чпокен мозген. Обожаю твое воображение!
спасибо большое. Они няшкины. Тебе огромное спасибо, Солнышко!
-
-
27.02.2011 в 18:32в сторону Сохо. мммм куда ты его отправила - О, я коварная женщина
>так и есть. в этом случае талант колина есть проявления истинных чувств Я так и хотела это показать
был в театре, на спектакле… я знала!!!!!!! Не отвертится! Детектед!
ощущать прикосновения любимого человека как это прекрасно звучит.... Спасииибо!!!
и вобще твои витиеватые фразы настолько прекрасны, что распечатать и стенку обклеить ими
потрясающий драббл на одном дыхании Дорогая моя, это очень и очень важно для меня - такой отзыв!
-
-
27.02.2011 в 18:32-
-
27.02.2011 в 18:38-
-
27.02.2011 в 18:39-
-
27.02.2011 в 20:11Я так и хотела это показать
Детектед!
брэдлин всё крепче и крепче
-
-
27.02.2011 в 20:20брэдлин всё крепче и крепче
-
-
27.02.2011 в 20:50-
-
28.02.2011 в 05:23-
-
28.02.2011 в 07:53-
-
28.02.2011 в 17:34-
-
28.02.2011 в 19:02-
-
28.02.2011 в 19:04-
-
28.02.2011 в 19:35-
-
28.02.2011 в 19:58-
-
28.02.2011 в 20:00такой эмоциональный!!!! описание чувств Колина меня просто покорило!!!! я обожаю, когда зайка страдает, но потом все становится хорошо!!!!
А Нца горяча!!!!!!!!!!!!!
-
-
28.02.2011 в 20:15описание чувств Колина меня просто покорило!!!! я обожаю, когда зайка страдает, но потом все становится хорошо!!!! - я рада, что получилось передать, хотя, конечно было тяжко, честно признаюсь
А Нца горяча!!!!!!!!!!!!! О, за это отдельное мерси!
-
-
28.02.2011 в 20:21-
-
28.02.2011 в 20:30